Свинья, которая не болеет — готова. Осталось убедить параноиков, что она достойна тарелки
NewsMakerУчёные: «Всё чисто!». Люди: «А можно ещё раз проверить?».
Правительство Канады стоит перед решением, которое может изменить не только подход к биотехнологиям, но и саму модель взаимодействия государства с обществом. Власти рассматривают возможность одобрения первых в стране пищевых животных, полученных с помощью технологии генного редактирования. На повестке — генно-отредактированные свиньи, устойчивые к вирусу PRRS, одному из самых разрушительных заболеваний в мировой свиноводческой отрасли.
Технология, применённая для создания этих животных, основана на системе CRISPR — инструменте, позволяющем вносить точечные изменения в ДНК без внедрения чужеродного генетического материала. В случае одобрения, эти свиньи станут первым примером использования генного редактирования в пищевой промышленности страны, открывая путь для аналогичных решений в будущем.
Причина разработки этих животных — поросячий репродуктивно-респираторный синдром, или PRRS. Болезнь поражает как дыхательную, так и репродуктивную системы свиней, часто заканчивается гибелью животных и наносит серьёзный ущерб агропромышленному сектору. Она имеет не только экономическое значение, но и сказывается на стабильности продовольственного снабжения и условиях содержания животных. Генетическое вмешательство позволило сделать свиней невосприимчивыми к этому вирусу.
США уже одобрили коммерческое производство аналогичных животных: Управление по контролю за продуктами и лекарствами США (FDA) дало зелёный свет на их выращивание. Канада теперь должна ответить — последует ли она примеру южного соседа?
Но история биотехнологий в Канаде показывает, что не всё зависит от научных данных. Прецеденты предыдущих лет наглядно демонстрируют, как решающим фактором становится общественное мнение. В 2016 году Канада уже одобрила первый трансгенный организм для употребления в пищу — лосося AquAdvantage. Эта рыба содержала ДНК других видов и выращивалась для ускоренного роста. Однако путь от лаборатории до прилавка оказался не таким гладким: проект сопровождался акциями протеста, бойкотами супермаркетов и судебными исками. Спустя восемь лет, в 2024 году, компания-производитель объявила о закрытии проекта.
Ещё раньше, в 2012 году, канадские регуляторы дали зелёный свет для промышленного производства трансгенной свиньи под торговым названием EnviroPig. Она была выведена учёными Университета Гуэлфа и отличалась пониженным выбросом фосфора, что могло снизить загрязнение окружающей среды. Однако ни одной такой свиньи покупатели так и не увидели. Уже в том же году проект был свёрнут: финансирование прекратилось, в том числе из-за обеспокоенности потребителей.
Эти два случая формируют контекст, в котором разворачивается нынешняя дискуссия. Возникает закономерный вопрос: будет ли у генно-отредактированных свиней другой исход, или их ждёт та же судьба?
Научное сообщество не едино во взглядах на регулирование таких продуктов. Одни считают, что генный редактинг не требует столь жёстких рамок, как трансгенные технологии: изменения ДНК, создаваемые с помощью CRISPR, теоретически могут произойти и в результате традиционного отбора. В Канаде генно-отредактированные сельхозкультуры уже приравнены к традиционно выведенным. Почему бы не применить ту же логику к животным?
Другие учёные настаивают: отсутствие строгих норм может привести к проблемам, которые не будет времени и механизмов предотвратить. Именно государственное регулирование должно обеспечивать прозрачность, минимизировать риски и гарантировать участие граждан в процессах, напрямую касающихся их еды и ценностей.
Исследования в области социальных наук десятилетиями указывали: отторжение биотехнологий со стороны общества не объясняется отсутствием знаний, как утверждают сторонники ГМО. Причина чаще кроется в ощущении навязанных решений — когда технологии внедряются без запроса, без обсуждения, без согласия. Люди не отказываются от науки — они отказываются от потери контроля.
В настоящий момент канадская модель регулирования генной инженерии остаётся фрагментарной. Специального закона, посвящённого генным технологиям, не существует. Вместо этого применяется уже имеющееся законодательство в сфере охраны окружающей среды и безопасности пищевых продуктов. Оценка таких проектов проводится с опорой на три критерия: новизна, потенциальный риск и свойства конечного продукта. При этом различия между методами — будь то трансгенез или редактирование — играют второстепенную роль.
Недавно в Канаде были обновлены экологические и санитарные нормы, касающиеся животных, полученных с помощью биотехнологий. В частности, появились обязательные общественные консультации по всем проектам, затрагивающим позвоночных животных. Формально это должно расширить участие граждан, но на практике взаимодействие с обществом ограничено коротким сроком подачи замечаний и узким фокусом. Высказываться приглашают только по вопросам возможного ущерба для здоровья или экологии. Этические, культурные или социальные аспекты не рассматриваются.
Такой подход не учитывает разнообразие позиций, особенно тех, кто традиционно исключён из технологического диалога: представителей коренных народов, гуманитариев, философов, критически настроенных исследователей. Тем временем именно на эти группы чаще всего ложатся возможные последствия — от изменения цепочек поставок до трансформации подходов к животноводству.
А ведь ключевые вопросы лежат не в биохимии, а в устройстве общества. Кто получит выгоду от новых технологий? Кто понесёт риски? Какие долгосрочные изменения они могут спровоцировать — в сельском хозяйстве, политике, культуре? И главное — кто вправе решать, как и когда эти изменения допустимы?
На данный момент у канадцев есть возможность высказаться: период общественных комментариев по поводу генно-отредактированных свиней открыт до 20 июля 2025 года. И от того, насколько полно будет услышано общество, зависит, не повторится ли история AquAdvantage и EnviroPig.
Без реального участия общественности биотехнологии рискуют не получить доверия. А без доверия даже самые безопасные и научно обоснованные разработки могут остаться за пределами рынка — и за границами принятия. История показывает: успех технологий зависит не только от их научной ценности, но и от того, насколько общественное мнение готово их принять.
Правительство Канады стоит перед решением, которое может изменить не только подход к биотехнологиям, но и саму модель взаимодействия государства с обществом. Власти рассматривают возможность одобрения первых в стране пищевых животных, полученных с помощью технологии генного редактирования. На повестке — генно-отредактированные свиньи, устойчивые к вирусу PRRS, одному из самых разрушительных заболеваний в мировой свиноводческой отрасли.
Технология, применённая для создания этих животных, основана на системе CRISPR — инструменте, позволяющем вносить точечные изменения в ДНК без внедрения чужеродного генетического материала. В случае одобрения, эти свиньи станут первым примером использования генного редактирования в пищевой промышленности страны, открывая путь для аналогичных решений в будущем.
Причина разработки этих животных — поросячий репродуктивно-респираторный синдром, или PRRS. Болезнь поражает как дыхательную, так и репродуктивную системы свиней, часто заканчивается гибелью животных и наносит серьёзный ущерб агропромышленному сектору. Она имеет не только экономическое значение, но и сказывается на стабильности продовольственного снабжения и условиях содержания животных. Генетическое вмешательство позволило сделать свиней невосприимчивыми к этому вирусу.
США уже одобрили коммерческое производство аналогичных животных: Управление по контролю за продуктами и лекарствами США (FDA) дало зелёный свет на их выращивание. Канада теперь должна ответить — последует ли она примеру южного соседа?
Но история биотехнологий в Канаде показывает, что не всё зависит от научных данных. Прецеденты предыдущих лет наглядно демонстрируют, как решающим фактором становится общественное мнение. В 2016 году Канада уже одобрила первый трансгенный организм для употребления в пищу — лосося AquAdvantage. Эта рыба содержала ДНК других видов и выращивалась для ускоренного роста. Однако путь от лаборатории до прилавка оказался не таким гладким: проект сопровождался акциями протеста, бойкотами супермаркетов и судебными исками. Спустя восемь лет, в 2024 году, компания-производитель объявила о закрытии проекта.
Ещё раньше, в 2012 году, канадские регуляторы дали зелёный свет для промышленного производства трансгенной свиньи под торговым названием EnviroPig. Она была выведена учёными Университета Гуэлфа и отличалась пониженным выбросом фосфора, что могло снизить загрязнение окружающей среды. Однако ни одной такой свиньи покупатели так и не увидели. Уже в том же году проект был свёрнут: финансирование прекратилось, в том числе из-за обеспокоенности потребителей.
Эти два случая формируют контекст, в котором разворачивается нынешняя дискуссия. Возникает закономерный вопрос: будет ли у генно-отредактированных свиней другой исход, или их ждёт та же судьба?
Научное сообщество не едино во взглядах на регулирование таких продуктов. Одни считают, что генный редактинг не требует столь жёстких рамок, как трансгенные технологии: изменения ДНК, создаваемые с помощью CRISPR, теоретически могут произойти и в результате традиционного отбора. В Канаде генно-отредактированные сельхозкультуры уже приравнены к традиционно выведенным. Почему бы не применить ту же логику к животным?
Другие учёные настаивают: отсутствие строгих норм может привести к проблемам, которые не будет времени и механизмов предотвратить. Именно государственное регулирование должно обеспечивать прозрачность, минимизировать риски и гарантировать участие граждан в процессах, напрямую касающихся их еды и ценностей.
Исследования в области социальных наук десятилетиями указывали: отторжение биотехнологий со стороны общества не объясняется отсутствием знаний, как утверждают сторонники ГМО. Причина чаще кроется в ощущении навязанных решений — когда технологии внедряются без запроса, без обсуждения, без согласия. Люди не отказываются от науки — они отказываются от потери контроля.
В настоящий момент канадская модель регулирования генной инженерии остаётся фрагментарной. Специального закона, посвящённого генным технологиям, не существует. Вместо этого применяется уже имеющееся законодательство в сфере охраны окружающей среды и безопасности пищевых продуктов. Оценка таких проектов проводится с опорой на три критерия: новизна, потенциальный риск и свойства конечного продукта. При этом различия между методами — будь то трансгенез или редактирование — играют второстепенную роль.
Недавно в Канаде были обновлены экологические и санитарные нормы, касающиеся животных, полученных с помощью биотехнологий. В частности, появились обязательные общественные консультации по всем проектам, затрагивающим позвоночных животных. Формально это должно расширить участие граждан, но на практике взаимодействие с обществом ограничено коротким сроком подачи замечаний и узким фокусом. Высказываться приглашают только по вопросам возможного ущерба для здоровья или экологии. Этические, культурные или социальные аспекты не рассматриваются.
Такой подход не учитывает разнообразие позиций, особенно тех, кто традиционно исключён из технологического диалога: представителей коренных народов, гуманитариев, философов, критически настроенных исследователей. Тем временем именно на эти группы чаще всего ложатся возможные последствия — от изменения цепочек поставок до трансформации подходов к животноводству.
А ведь ключевые вопросы лежат не в биохимии, а в устройстве общества. Кто получит выгоду от новых технологий? Кто понесёт риски? Какие долгосрочные изменения они могут спровоцировать — в сельском хозяйстве, политике, культуре? И главное — кто вправе решать, как и когда эти изменения допустимы?
На данный момент у канадцев есть возможность высказаться: период общественных комментариев по поводу генно-отредактированных свиней открыт до 20 июля 2025 года. И от того, насколько полно будет услышано общество, зависит, не повторится ли история AquAdvantage и EnviroPig.
Без реального участия общественности биотехнологии рискуют не получить доверия. А без доверия даже самые безопасные и научно обоснованные разработки могут остаться за пределами рынка — и за границами принятия. История показывает: успех технологий зависит не только от их научной ценности, но и от того, насколько общественное мнение готово их принять.